С чистого листа
Существует два верных способа изменить свою жизнь: начать делать что-то новое или прекратить делать что-то старое. Второй способ сработал сам собой.
Газета, в которой я прошла путь от рядового журналиста до редактора, закрылась и моя фамилия пополнила списки безработных. Мужчина, который хотел разделить со мной жизнь, начал делить имущество. Кризис среднего возраста ещё не постучал в мою дверь, но уже заглядывал в окна.
Я не знала, как со всем этим справиться, и взяла тайм-аут. Денег, накопленных за время работы, хватало на то, чтобы тыняться городскими улочками и поддерживать существование. Наблюдая за людским муравейником, я задумывалась о своём месте в нём.
Однажды, сбившись с привычного маршрута, внутренняя навигация завела меня на блошиный рынок. Я не была завсегдатаем подобных мест, хоть и любила старые вещи за их историю. За дух, которым они пропитаны. Ведь вещи, как и люди, могут быть красивыми, но безжизненными. А бывает так, что в вещь вселяется душа. Может быть, это частичка человека, которому она принадлежала. Частичка его любви.
Моё внимание привлекла женщина. Смуглая кожа и не характерные для нашей местности черты лица резко выделяли её на бледном фоне пасмурного дня. Наши взгляды встретились. Я провалилась в бездонный омут чёрных глаз и беспомощно барахталась, пытаясь выплыть в реальность.
— Ищите что-то определённое? – её вопрос как спасательный круг пришёл мне на помощь.
— Себя, — сказала я, сама не ожидая такой откровенности.
— Себя сложно найти в отживших историях. Вам следует написать свою.
Только после этих слов я заметила, что единственная вещь, которую продаёт эта странная женщина, была старая пишущая машинка.
— Мне бы хотелось написать свою историю. Но о чём? Какой она должна быть? Я писала много и складно, но ко мне это не имело никакого отношения.
— Редкий человек делает то, что имеет к нему отношение. Но наши истинные стремления, как ростки, пробивающиеся сквозь камень, рано или поздно заявят о себе.
— Красиво говорите. Вы писательница?
— Я учительница испанского языка. Писателем был мой отец. Точнее он был одним из тех, которых в Мехико называют «эскрибанос» или «евангелистами».
— Он был проповедником?
— Можно и так сказать. Только его единственной религией была любовь.
Мне ужасно хотелось, чтобы женщина продолжила свой рассказ, но она замолчала. Я стала рассматривать печатную машинку. Клавиши со стёртыми буквами, хранящие отпечатки пальцев незнакомого человека. Высохшая чернильная лента, испещрённая его мыслями.
Моя фантазия уже рисовала мексиканского писателя-проповедника, склонившегося над бумагами у себя в кабинете.
— Всё было не совсем так, как вы себе представляете, — услышала я и почему-то не удивилась, что эта сеньора читает мысли.
— А как? Расскажите мне, как всё было? – попросила я так искренне, что хмурая мексиканка поневоле улыбнулась.
— Жизнь – это зеркало, в котором отражаются миллионы похожих сюжетов. Но каждый человек думает, что его история неповторимая и уникальная в своём роде. Так думал и мой отец. Он верил в то, что любовь его жизни может быть одной единственной. А ведь с нами всегда случается то, во что мы верим.
Я кивнула головой в знак согласия и вздохнула.
— Однажды мой отец встретил девушку, — продолжила женщина. — Красавица из богатой семьи. Но это не имело значения. Настоящая любовь приходит не на звон монет. Парень из народа и сеньорита из высшего общества оказались в её власти. Влюбились. Встречались тайком. Родители девушки никогда бы не одобрили подобных отношений. В Мехико у этой парочки не было шансов, и они решили сбежать в Америку. Но не сложилось.
Пошарив в карманах растянутой вязаной кофты, женщина достала сигарету и закурила. Она пристально смотрела сквозь меня, как будто считывая прошлое с пространства, и, выдержав паузу, вернулась к рассказу.
— Видимо родители сеньориты всё же что-то заподозрили. Девушку выдали замуж. Мой отец потерял смысл жизни. Он потерял бы и саму жизнь, если бы от какого-то дальнего родственника ему не досталась эта печатная машинка.
Сеньора смачно затянулась и притихла. На этот раз я первая нарушила молчание:
— Получается, что пишущая машинка спасла вашего отца?
— Я бы сказала, она помогла ему спастись. В те времена большинство населения Мексики было безграмотным. Но мой отец, несмотря на своё простое происхождение, умел читать и писать. Люди со всей республики приезжали в Мехико работать. Им нужно было составлять документы и писать письма. Этим занимались писари, которых у нас называют «эскрибанос». Мой отец прославился тем, что писал любовные послания. Боль и страдания помогли ему лучше узнать себя. Не став счастливым, он научился делать счастливыми других людей. Но все эти годы отец прожил с надеждой ещё хотя бы раз увидеть ту, которой посвящались все его слова.
В повествовании наступил антракт. Мексиканка курила, а я вдыхала горький дым её воспоминаний и чувствовала, что нужно выдержать время, прежде чем задать следующий вопрос.
— А что произошло с девушкой, которую выдали замуж? – наконец спросила я.
— Спустя много лет отец осмелился её навестить. Дверь открыла сеньорита, которая была точь-в-точь как та, с которой его разлучили. Они долго смотрели друг на друга без слов. «Вы Хосе» — догадалась девушка. Она сообщила, что её мать скончалась несколько лет назад. Долгие годы затяжной депрессии сделали жизнь безвкусной и нежеланной. Её глаза оживали только тогда, когда она вспоминала какого-то Хосе, но о нём было запрещено говорить в их доме. Мой отец не проронил ни слова. Поклонился девушке и ушёл. Слёзы катились по его щекам. Вскоре он женился и уехал из Мехико. Так что я родилась уже в другой стране, но это к делу не относится.
Мексиканка затушила сигарету, ставя точку во всей этой истории. Кое-что осталось непонятным, и я собиралась это выяснить.
— Почему вы хотите продать машинку? Это же ваша память об отце?
— Память о человеке – это не вещи, которые ему принадлежали. То, что остаётся в твоём сердце после его смерти – вот, что такое память. История моего отца закончилась. Там, где заканчивается одна история, обязательно должна начаться другая. Ты всё ещё хочешь написать свою?
Мне хотелось кричать во всё горло: «Хочу. Хочу. Хочууууу!» Но губы онемели от волнения, и я покачала головой в знак согласия. Мексиканка с улыбкой протянула мне драгоценный раритет.
Существует два верных способа изменить свою жизнь: начать делать что-то новое или прекратить делать что-то старое. Но есть ещё и третий: начать всё с чистого листа.
